Алекс Лесли и Арсен Макарян: хроника побега и его последствия

Алекс Лесли: как формировался образ «гуру» и почему он разрушился

Александр Кириллов, более известный как Алекс Лесли, родился 9 января 1982 года в Витебске. С юности — тяготение к точным наукам: университет, математика, программирование. Затем — резкий поворот в сферу «пикапа»: сначала мужской клуб RMES, позже — собственные курсы под псевдонимом, который и сделал его узнаваемым.

Свою систему Лесли выстраивал как набор ступеней. Для новичков — «базовая программа» с упражнениями на раскрепощение и навык коммуникации. Для «продвинутых» — более жёсткий «мастер‑курс»: физическая подготовка, преодоление стеснительности и даже элементы БДСМ. Внешне — путь «прокачки». По сути — выверенное построение бренда, где эпатаж продаёт доступ к «секретным техникам».

За годы он стал медиаперсоной. Живые семинары, тренинги, видеокурсы, интервью, участие в ток‑шоу — и всякий раз акцент на ярких задачах для учеников. Одно из самых скандальных — «флешмоб щупания»: за ограниченное время участники должны были погладить или ущипнуть несколько десятков женских ягодиц. История вызвала резонанс: девушки сообщали о домогательствах, психологи говорили о манипулятивности методик. Критики отмечали, что «упражнения» разрушали границы и нормализовали насилие.

К лету 2025 года медийный имидж Лесли уже был отягощён юридическими рисками. После несанкционированных «телесных тренингов» в Москве следователи возбудили дело о склонении к совершению насильственных действий сексуального характера. Тверской районный суд избрал заочный арест, Лесли объявили в федеральный розыск. В публичной риторике коуч продолжал оправдываться: «я помогаю мужчинам работать над собой», но общественное восприятие сместилось — от «эксцентричного тренера» к «человеку, чьи практики ведут к насилию».

При этом он оставался мастером монетизации внимания. Книги, вебинары, «закрытые» онлайн‑программы — пакетами, апселлами, на повышенных чеках. Подписчикам обещали быстрый эффект и «инсайды», а критики указывали на отсутствие научной базы, сбор личных данных учеников, унижающие практики. Психологи подчёркивали: помогающие профессии строятся на доверии и доказательстве эффективности, а не на провокации ради продаж.

История с Настей Рыбкой в 2018 году усилила амбиции и риски одновременно. Семинар на яхте в Таиланде закончился задержанием и депортацией. Медийный шум подогрел продажи, но повредил репутации: партнёры дистанцировались, к бренду приклеился ярлык скандальности. Со временем у Лесли появился образ «инфобизнесмена шоу‑формата»: харизма, уверенная подача, громкие эфиры — и постоянная работа с аудиторией через провокации.

Такой подход сделал его имя узнаваемым, а доверие — нестабильным. Как только начались аресты участников «телесных тренингов» и заочный арест самого коуча, прежние приёмы — шутка, дерзость, символическая «борьба с системой» — перестали защищать от реальных последствий.

Арсен Макарян: как формировался образ «альфа‑самца» и во что он вылился

Арсен Ашотович Макарян (иногда — Маркарян) родился 21 марта 1995 года в Самаре. В подростковом возрасте сталкивался с насмешками из‑за лишнего веса, что впоследствии стало частью его нарратива «преодоления слабости». Начинал с тем о здоровье и вегетарианстве, затем переключился на биохакинг и «натуральные способы» повышения тестостерона.

Его медийная стратегия — агрессивная подача с псевдонаучными допущениями. Макарян говорил о «тестостероновой философии» как об универсальном ключе к успеху, уверенности и власти. В публичных выступлениях он допускал высказывания, которые многие воспринимали как разжигающие ненависть и оправдывающие насилие. В 2023–2024 годах он заявлял, что «насилие над женщинами» — «полезный опыт», и что «если мужчина идёт до конца», «никакого сопротивления не будет». Тема вызывала возмущение; эксперты и активисты говорили о вреде и опасности подобных риторик.

Параллельно он строил платный комьюнити‑бизнес: закрытые каналы, «офицеры тестостерона», платные чаты и марафоны. По открытым заявлениям самого блогера и сообщениям его сторонников, там собирались сотни тысяч подписчиков, которые платили за «секретные материалы». Экономика была выстроена на ажиотаже: чем громче скандал, тем выше конверсия в платные продукты.

Для придания легитимности Макарян ссылался на «исследования», вырывая цитаты из контекста, приглашал «экспертных гостей» и «подтверждающих специалистов». Независимые врачи и научные коммуникаторы отмечали: обилие добавок и самовольные схемы «гормонального апгрейда» опасны для здоровья — от сердечно‑сосудистых рисков до эндокринных нарушений.

К 2025 году Макарян стал одним из самых ярких спикеров «тестостеронового движения» — интернет‑субкультуры, где под лозунгами силы и «традиционных ценностей» часто маскируется мизогиния. Его образ «наставника для потерявшихся» строился на стилизации под военную дисциплину, где аудитории предлагались ритуалы, «присяги» и «градусы посвящения».

Этот образ давал охват и деньги, но всё чаще приводил к уголовно значимым эпизодам. В феврале 2025 года он записал и опубликовал видео, которое следствие квалифицировало как реабилитацию нацизма и оскорбление памяти защитников Отечества. Блогера объявили в розыск. Параллельно в его публичных высказываниях встречались признания и призывы, которые, по оценке проверяющих органов, могли подпадать под другие статьи: от оправдания насилия до опасных фантазий о применении дронов.

Важная деталь: Арсен открыто называл Алекса Лесли своим наставником. Ещё подростком прочитал его книги и «пошёл по следу». По форме — преемственность. По сути — транзит спорных практик и риторик от старшего к младшему.

Как они нашли друг друга: переплетение интересов, аудитории и доходов

Лесли выстраивал медийный бизнес на провокациях и обещаниях «секретных техник». Макарян — на гипертрофированной маскулинности, псевдонаучных «гормональных ключах» и шок‑контенте. На стыке этих подходов им стало выгодно объединять усилия.

Сначала — дистанционное знакомство: переписка, книги, комментарии. Позже — семинары, личные встречи, совместные эфиры. Лесли делился стратегиями «соблазнения», Макарян — «биохакингом» и «ритуалами силы». Запускались перекрёстные рекомендации: аудитории перегоняли с одного канала на другой, закрытые продукты «стыковали» друг с другом, создавали ощущение «клуба для своих». Это придавало легитимирующую рамку: мол, если у нас союз, значит, всё «правильно и работает».

Вскоре они сформировали устойчивую медиаэкосистему. Каждый новый скандал приносил всплеск трафика и продаж. Совместные стримы, «советы», «интенсивы» — всё это сопровождалось агрессивными продажами и подогревом фанатской лояльности. Нарастал эффект «карусели»: один эфир подпирал другой, один скандал разжигал следующий, каждый «залёт» подталкивал аудиторию платить за «настоящую правду внутри».

Воронка продаж и работа с базой: как монетизировали внимание и что пошло не так

За медийной оболочкой у дуэта была простая экономика: поводов для скандала — как можно больше; «разогретых» зрителей — в платные продукты; постоянные «лестницы» апселлов; перекрёстные продажи между проектами. Подписчиков учили «доказывать лояльность» рублём: плати за доступ, плати за «закрытый круг», плати за «прямой контакт с наставником».

База подписчиков стала ключевым активом. Её грели агрессивными эфирами и громкими заявлениями, а затем переводили в закрытые каналы и «офицерские чаты». Обещания — быстрые и простые: «подними тестостерон за месяц», «получи техники влияния», «получи право на особый доступ». Внутри этой системы платёж превращался в ритуал принадлежности.

Пока рынок был терпим к скандалам, модель работала. Но когда начались проверки, возбуждение дел, заочные аресты — экономика треснула. Аудитория столкнулась с риском причастности к незаконным практикам, партнёры стали уходить, платежи — замедляться. Главное — доверие стало иссякать: медийная дерзость перестала конвертироваться в деньги.

Если в вашем бизнесе есть лояльная база, важно не путать «подогрев» с манипуляцией, а «личный бренд» — с культом. Нужен системный отдел, который уважает границы клиентов, строит ценностные предложения без эпатажа и управляет рисками репутации.

В таких задачах помогает проектирование отдела работы с базой: процессы, сегментация, сценарии, коммуникационные регламенты и регулярная аналитика по воронкам. Это не про «громкие лозунги», а про измеримую пользу и устойчивость дохода.

Для компаний, чьи продажи зависят от базы, есть смысл обсудить архитектуру отдела, метрики и ответственность на стыке маркетинга, поддержки и продаж. В сложных кейсах имеет смысл обратиться к Артёму Седову за разбором стратегии и рисков.

В качестве ориентира можно изучить подходы к построению отдела по работе с существующими клиентами и подписчиками — от сегментации до скриптов и SLA. А если нужна готовая методология и внедрение под ключ, посмотрите продукт «Построение отдела работы с базой» — он фокусируется на монетизации подписчиков с корректной этикой и прозрачными метриками.

День Х: подготовка и реальный ход событий

Кульминация разыгралась в конце августа 2025 года. 22 августа Арсен анонсировал офлайн‑встречу для «офицеров тестостерона». На следующий день, 23 августа, он был задержан под Москвой. Позднее стало известно: план был уехать в Белоруссию, чтобы уйти от следствия.

По словам самого Алекса Леси в разных интервью, идея выглядела «простым лайфхаком»: спрятать Арсена в багажнике автомобиля и накрыть сверху надувной лодкой для кайтстарта. Мотивы — страх перед нарастающими проверками, разговоры о возможных заявлениях в правоохранительные органы, нервный фон в публикациях и чатах.

Коммуникация тоже была частью плана: вечером 22 августа Лесли выложил видео с морским пейзажем, пытаясь создать иллюзию, будто он в отпуске и далёк от «логистики друга». Это выглядело как стандартный приём «медиа‑маскировки» — создать информационный след, который должен сбить с толку.

По официальным сообщениям, автомобиль остановили на Можайском шоссе в районе Кубинки. На месте работали инспекторы ДПС, а также сотрудники спецслужб: к этому моменту информация о возможном маршруте уже была в системе ориентировок. После проверки багажника под надувной лодкой обнаружили человека, которого оперативники и идентифицировали как разыскиваемого блогера.

На этом этапе медийная легенда рухнула. Реальность «всесильных альфа‑самцов», уверенных в собственной безнаказанности, упёрлась в будничное взаимодействие ведомств и регламент досмотра транспортных средств.

«Никакого багажника не было»: версия Арсена после задержания

После задержания Арсен попытался предложить альтернативный сценарий. Он утверждал, что регулярно ездит в Подмосковье к другу, а в обозначенный день машину остановили «обычно», проверили документы у всех, после чего его пригласили в отдел. По его словам, «никакого багажника не было», и это якобы подтверждается «видеозаписями с регистраторов».

С технической точки зрения обе версии — «багажник под лодкой» и «обычная проверка» — остаются в публичном поле. Но в материалах дела фигурирует арест и последующее водворение в изолятор, а также квалификация публикаций по статье о реабилитации нацизма. Фактом, который нельзя оспорить, остаётся: блогеру избрали меру пресечения, и его отправили в СИЗО.

Полезно понимать, почему «альтернативные версии» так быстро появляются в кризисной коммуникации. Это попытка вернуть контроль над нарративом, даже если факты уже зафиксированы ведомствами. В мире инфобизнеса, где привычка «продавать историю» сильнее привычки отвечать за последствия, такой поворот предсказуем.

Как сработали ведомства: координация ДПС, уголовного розыска и спецслужб

Задержание выглядело простым, но за ним стоял механизм координации. Розыскные ориентировки попадают в базы, отслеживаются патрулями на трассах; инспекторы ДПС могут остановить автомобиль по признакам, не связанным напрямую с розыском. Если информация подтверждается, вызывается оперативная группа, подключаются профильные подразделения, а дальше — стандартная процедура: опознание, доставка в отдел, оформление, суд.

В данном случае решающей стала передача данных о перемещениях и совместные действия служб. Слаженность редко бросается в глаза, но именно она часто становится причиной того, что «простые хитрости» — наподобие «лодки в багажнике» — не работают.

Что говорил Алекс Лесли: между признанием и самооправданием

Публичные высказывания Лесли после ареста друга были противоречивыми. С одной стороны, он открыто говорил, что помогал с поездкой: «я вёз его сам, накрыл лодкой, мы рассчитывали, что пройдём посты». С другой — пытался показать себя «пассажиром обстоятельств», которого вынудили внешние силы: «власть меня не ищет», «мы уезжали из‑за волны жалоб», «в ФСБ сказали, что я им не интересен».

В одних комментариях он детально описывал «технологию побега» — марку лодки, маршрут, время движения — как будто наслаждаясь вниманием. В других — подчеркивал «благородство», дескать, «помог другу из‑за несправедливости». Это типичный для инфобизнеса маятник между самопиаром и попыткой перевести историю в моральную плоскость.

Вопрос, почему человека с действующим заочным арестом не задержали на месте, остался в публичной повестке. Возможных объяснений несколько — от процессуальных тонкостей до расхождений в оперативной приоритизации. Но итог один: история усилила недоверие к «легенде о неприкасаемости», а также к попыткам через хохот и эпатаж уйти от ответственности.

Правовые последствия для Арсена Макаряна

Формально основная линия обвинения касается публикации видеоролика, который следствие квалифицирует по части 4 статьи 354.1 УК РФ («реабилитация нацизма»; оскорбление памяти защитников Отечества, отрицание подвигов). Эта статья в последние годы применяется чаще, особенно к публичным фигурам и блогерам. Максимальное наказание — до пяти лет лишения свободы.

На заседании по избранию меры пресечения Арсен не признал причастность к ролику и заявил, что «не узнаёт человека на видео», а «канал ему незнаком». Суд, однако, отправил его в СИЗО. Вопрос об умысле и принадлежности аккаунтов — предмет дальнейшего следствия и экспертиз.

Отдельной линией тянутся прежние высказывания — о «полезности насилия», «сексуальных контактах в подростковом возрасте с несовершеннолетними», рассуждения о «дронах». Эти фрагменты уже становились поводом для проверок и запросов. С точки зрения правоприменения, каждая такая история может быть выделена в отдельное производство, особенно если основной приговор окажется мягким.

Юридическая перспектива зависит от нескольких факторов: масштаба охвата, экспертных заключений, тона и контекста публикаций, готовности обвиняемого к сотрудничеству со следствием. В последние годы практика ужесточилась, и публичные кейсы нередко завершаются реальными сроками, если обвиняемый продолжает риторику и не берёт на себя ответственность.

Правовые последствия для Алекса Л Leslie

Дело Л Leslie разворачивается вокруг эпизодов, где его задания и «тренинговые практики» следствие соотносит с насильственными действиями сексуального характера. Формулировки о «склонении» и «подстрекательстве» подразумевают, что организатор несёт ответственность не только за личные действия, но и за системное поощрение чужих противоправных поступков.

По линии уголовного преследования у Л Leslie — заочный арест и федеральный розыск. Перспективы зависят от доказательной базы: показаний участников, материалов с занятий, переписки, медийных заявлений. В реальности это означает долгую работу следствия: сбор эпизодов, экспертизы, сопоставления. Потенциальные сроки — высокие, если будет установлена причинно‑следственная связь между методиками и реальными нападениями.

Сложность — во времени совершения некоторых эпизодов (часть практик могла приходиться на 2010‑е годы) и в мотивировании «склонения». Но в правоприменительной практике уже были решения против организаторов закрытых «клубов», где участники совершали домогательства или иные насильственные действия.

Денежные потери и разрыв экономической модели

Когда всё держится на личном бренде, репутационный удар сразу бьёт по кассе. Л Leslie продавал «базовые курсы», «физические курсы», «мастер‑курсы» и консультации с высокими чеками. Скандал дал массовые возвраты, остановил часть партнёрств, охладил лояльность клиентов. Для инфобизнеса, живущего на апселлах и повторных покупках, это критично: в первую очередь меняется LTV и ломается прогнозность кэша.

У Макаряна «экономика платного сообщества» тоже треснула. Когда лидера сообщества отправили под стражу, исчез главный драйвер продаж — ежедневная персонализация и эпатаж в эфире. В закрытых чатах при этом резко выросли страхи у участников: причастность к спорным призывам потенциально несёт риски для самих подписчиков. Это рождает отток и падение платёжной дисциплины.

Слабость модели была заложена изначально: зависимость от скандалов, конфронтации и неконструктивной полемики. Как только регуляторная среда ужесточается, такая модель не просто теряет доходы — она несёт трансакционные риски для всех вовлечённых.

Мемы и эффект «обратного зеркала»

Сцена «альфа‑самец прячется под лодкой» мгновенно стала интернет‑мемом. Шутки, коллажи, ироничные подписи — всё это убавляет страх перед темой, но и оголяет противоречие: публичная маска «силы» не выдерживает встречи с реальностью. Меметизация как будто «облегчает» разговор, однако важно не забывать, что за картинками стоят реальные дела, пострадавшие и уголовные статьи.

Вирусность помогла многим впервые узнать о юридических формулировках вроде 354.1 УК РФ и рамках 132‑й статьи. Это парадокс медийной эпохи: через смех распространяется просвещение. Но он же создаёт соблазн отнестись к произошедшему как к «удалённой истории» — и не сделать выводов для себя.

Резонанс в обществе и разговор о медиаграмотности

Реакция общества разделилась. Молодые аудитории часто воспринимали происходящее как «шоу» — «очередной трюк инфлюенсеров», «серия в длинном сериале». Старшее поколение видело угрозу нормам и просило жёсткого вмешательства. Женские организации говорили о системной мизогинии и требовали ответственности для тех, кто нормализует насилие через «курсы и челленджи».

Разрыв восприятия показывает, чего нам не хватает — медиаграмотности и понимания, как устроены деньги и власть в инфобизнесе. Где заканчивается «мнение», а начинается «подстрекательство»? Где «маркетинг» становится «манипуляцией»? И почему «я просто шучу» не спасает от уголовных статей, когда шутка превращается в призыв к действию?

Уроки безопасности: что важно усвоить каждому

Главный урок — «хитрые схемы» не работают. Прятаться в багажнике опасно для здоровья и бессмысленно: границы, посты, ориентировки, совместные действия ведомств — всё это делает прорезывание дыр в системе крайне маловероятным. А попытка бегства часто становится косвенным признаком осознания вины в глазах общества и суда.

Второй урок — участие в сомнительных «тренингах» может привести к юридическим рискам не только для организаторов, но и для участников. Люди, которые «выполняют задания», «делятся отчётами», «подражают», вполне могут оказаться в материалах проверок как соучастники или распространители незаконных практик.

Третий — проверять информацию, а не подчиняться харизме. Там, где звучат «революционные методы» и «секретные протоколы», нужны профессиональные консультации и первоисточники. Любые схемы, связанные с медициной, психикой и интимной сферой, требуют участия специалистов и ответственности.

Как бизнесу не наступить на те же грабли: аналитика вместо эпатажа

В коммерческих проектах конфликты и острые темы иногда кажутся быстрым «ускорителем охвата». Но краткосрочный прирост трафика не равен долгосрочной выручке. Чтобы не оказаться в положении, когда «всё держалось на эффекте присутствия лидера», нужны процессы, метрики и аналитика, которые не зависят от скандала.

Что это означает на практике:

• Прозрачные воронки: от источника трафика до повторной покупки, с метками кампаний и доходимостью по шагам.
• Раздельный учёт каналов влияния: чтобы видеть, что реально продаёт, а что только поднимает шум.
• Когортный анализ: удержание по когортам, сравнение LTV у «пришедших на хайпе» и у «пришедших на ценности».
• Мониторинг оттока: сигналы раннего предупреждения, когда растёт доля возвратов и жалоб.
• Контур соответствия: аудит креатива и сценариев продаж на предмет соответствия закону и этическим нормам.

Такая дисциплина заметно снижает риск «зависимости от лиц». В отличие от эпатажа, аналитика возвращает управляемость: можно увидеть, где бизнес создаёт стоимость, а где — только расходует репутацию.

Для выстраивания такого контура аналитики, где видны продажи, письма, воронки отдела продаж и трафик вплоть до доходности «клубных» моделей, можно рассмотреть платформу Monitor Analytics. Когда метрики и сквозная атрибуция лежат на столе, соблазн «поджечь инфополе ради кассы» исчезает — данные показывают, что устойчивость дороже шума.

Если вашей компании нужна помощь во внедрении аналитики, обсудите проект с Артёмом Седовым. Он помогает строить измеримые системы, где каждое медиадействие переводится в цифры, а риски выявляются заранее.

Промо без токсичности: когда «игровые акции» уместны и безопасны

Инфопространство знает немало примеров, когда «игровые механики» помогают вовлекать аудиторию без нарушения границ. Речь не о провокациях с насилием, а о благородной конкуренции: челленджи по знаниям, квесты внутри комьюнити, командные результаты, бонусы за вклад. Это честные способы увеличить контакт с продуктом и повысить конверсию.

Правила простые: игра не унижает никого, соблюдает закон, поддерживает ценности бренда и усиливает навык, за который платит клиент. В таких рамках «игровые акции» работают как усилители — они не подменяют ценность продукта, а подсвечивают её.

Если вы выбираете фреймворк для таких кампаний, обратитесь к людям, которые умеют соединять креатив с соблюдением норм. Прежде чем проводить промо, стоит пройти чек‑лист безопасности: тематика, формулировки, процесс награждения, модерация, правила возвратов и обратной связи. При необходимости можно привлечь Артёма Седова — он помогает брендам запускать стимулирующие акции без репутационных долгов.

Подробнее про запуск промо с быстрым разворотом и понятной юридической рамкой можно посмотреть тут: Проведение игровых акций.

Коммуникации в кризис: что можно делать, а что — нет

Когда вокруг бренда разгорается скандал, есть искушение «перекричать» оппонентов: хайповые эфиры, колкие цитаты, псевдоирония. Это редко работает. Работает другое:

• тихий аудит фактов, правовая позиция, минимизация вреда и поддержка пострадавших — если они есть. Важно не подменять правовую работу перформансом.

Ключевые принципы антикризиса:

• Не отрицать факты, которые уже зафиксированы ведомствами и судами.
• Не переходить к агрессии и унижению критиков — это усугубляет ответственность и ускоряет отток.
• Не «склеивать легенды», если они противоречат материалам дела — это подрывает доверие и со стороны клиентов, и со стороны партнёров.
• Укреплять юридическую позицию: адвокат, документы, экспертизы.
• Поддерживать клиентов: объяснять, что будет с их данными и доступами, как обрабатываются возвраты, какие гарантии работают.

Если вы являетесь публичным лидером проекта, имеет смысл настроить «красные кнопки» — заранее согласованные сценарии остановки спорных кампаний, коммуникацию с модераторами платформ, регламент на случай проверок. Такие сценарии снижают вероятность ошибок в первые часы кризиса.

Пример: Один из SaaS‑проектов после шквала критики остановил промо в тот же день, зафиксировал публично все нарекания, разослал письма всем клиентам с конкретными сроками исправлений и только после этого вернулся к рекламе. Итог — потерянная неделя хода, но сохранённая лояльность и отсутствие юридических претензий.

Почему «свобода слова» не освобождает от ответственности

Интернет долго был местом, где казалось, что можно «говорить всё, что угодно», а потом «переиграть» любой спор. Но за последние годы границы стали чётче. Публичный призыв к насилию — это не «мнение». Оправдание нацистской идеологии — не «эксперимент». Домогательства — не «игра». Эти рамки не зависят от харизмы и охватов.

Дело Макаряна и дела, связанные с практиками Л Leslie, — демонстрация именно этой смены эпохи. Репутация стала измеримой, ответственность — юридически осязаемой, а попытка «решить всё одним резким роликом» — опасной и для свободы, и для кошелька.

Культурный портрет: почему такие лидеры появляются и почему их слушают

Ответ прост и сложен одновременно. Во многих сообществах есть запрос на ясные ответы и быстрые решения. Харизматичный спикер, обещающий «силу», «контроль», «секрет», легко забирает внимание. К этому добавляются алгоритмы платформ, которые любят эмоции и конфликт — такие форматы получают органику. А там, где есть органика, всегда найдётся человек, который понравится себе в роли «вождя племени».

Чтобы не стать «пленником харизмы», полезно держать в голове несколько фильтров: есть ли экспертиза, есть ли подтверждённые кейсы, есть ли «право на ошибку» и уважение к границам. Если в ответ — «плати, и узнаешь секрет» и «мы тут не жалуемся» — это красные флажки.

Присоединяйтесь к Telegram‑каналу

«Мы думали, что проблема в трафике, а она в доходимости». Такие открытия случаются после подключения аналитики. Больше — в постах канала.

Подписаться на Telegram‑канал →